Главная » 2013 » Ноябрь » 9 »

---

Белые Сандалии Рыцаря часть 2 /повесть. Имена вымышленны/

24.11.2024, 21:01, Воскресенье

Фисту и Тоне показалось, что время остановилось или, по крайней мере, существенно замедлило свой бег. Медленно отводится топор, еще не до конца очищенный дождем от крови их союзников... Вот он сейчас так же медленно, но неумолимо начнет опускаться, временно заменяя жизнь на уроках, которые она обычно проводит...
У Тони перед глазами встала до боли реальная картина, как из прошлого: вот в гостиную небольшой избушки, где маленьких детишек в деревне, откуда он родом, иногда собирали, чтобы рассказать какую-нибудь историю или пытать их арифметикой, грамотой, входит... Нет, не добродушная пожилая женщина, которую он помнил... И даже не то ужасное существо по имени Жизнь, каким он себе ее представлял... Но входит, тяжело переваливаясь, разрубив дверь, огромный топор, жестко и злобно говоря: "А Жизнь сегодня не придет.. И преподавать не будет... Сегодня, дети, ее заменю я..."
Но от размышлений его оторвал странный звук, похожий на удивленный вскрик:
- Ы-ы-ы-э-э?
Примерно так же папа, когда рассказывал маленькому Тоне свою любимую сказку "Боевое Ремесло", изображал возгласы тупых зеленых существ, которых он, почему-то, называл нелепо и смешно: Орками.
Странные ассоциации напугали Тоню больше, чем козлоног, и он стряхнул с себя оцепенение как раз вовремя, чтобы увидеть нелепо падающего Гоата. Причем падающего своей мордой в грязно-кровавую лужу.
Пытаясь осознать, почему тот упал, он неожиданно обратил внимание на откуда-ни-возмись появившегося Морона, стоящего теперь над Гоатом с топором в одной руке, и с мечом в другой.
Тут же набежали воины в черной броне и заломили Гоату руки. Правда, из лужи того вытащили только тогда, когда заметили начавшее резко слабеть сопротивление - бедняга чуть не захлебнулся, а про возможность этого почему-то сразу никто не вспомнил.
Когда Гоат пришел в себя, он заплакал. И начал обиженно бормотать:
- Гоата обижать, добычу отнимать... Гоату руки заломить, и с едою обломить... За что?
Его обступили, образовав круг. Фист чуть выступил вперед, ближе к центру, и сказал:
- Мы тоже охотились, Гоат, и эта добыча принадлежит нам так же, как и тебе. А если ты не согласен, то не надо сразу хвататься за топор. Такие споры решаются на кулаках.
Морон одобрительно поднял бровь: во-первых то, к чему клонил Фист, было хитростью, так как тот владел тайным искусством, даже о существовании которого явно дикий Гоат не мог знать. Во-вторых, тучи рассеивались, что говорило о том, что новые воины уже пришли на место поверженных, и что жертв больше не будет сегодня. И все вместе говорило о том, что их ждет сегодня ужин с жаренным кабаном.
Однако Гоат ответил так, что несколько насторожило Морона и Фиста:
- На кулаках с тобой, паломник баланса? Я похож на самоубийцу? - и, помолчав, злобно добавил - Если таковы правила, не мне, Гоату, с ними спорить... Не в том я положении. Я согласен оспорить с тобой кабана на кулаках. И только. А то, что у тебя в ушах блестит зеленым светом, тебе придется снять.

Фист и Морон удивленно переглянулись, но ничего не сказали. Фист снял серьги и вручил их Тоне, который убрал их подальше в свой мешок. Затем стал разминаться, иногда слегка удивленно поглядывая то на Морона, то на Гоата.
Гоата тем временем поставили на ноги, отряхнули. Потом все отошли в сторонку, предвкушая насыщенный бой.
Противники встали друг на против друга. Затем начали медленно двигаться по кругу, пытаясь найти слабые места в обороне.
На самом деле всем было ясно, что это фора Гоату - Фист итак видел бреши в защите своего незадачливого оппонента и мог атаковать его в любой момент.
Неожиданно тишину нарушил знакомый голос:
- Когда начнется бой? Или мы на балет пришли смотреть?!
Морон и Фист посмотрели в сторону, откуда доносился звук. Котище сидел где-то среди ветвей на дереве на краю полянки, так что его не было видно. Морон посмотрел на одного из воинов и тот снял свой рыцарский сандаль, а затем тихо-тихо пошел по направлению к дереву по периметру поляны.
А Гоат воспользовался моментом и подскочив к Фисту, ударил того рогами в лоб. Фист пошатнулся и был вынужден сделать пару шагов назад, чтобы не упасть.
Не давая тому опомниться, Гоат хитро развернулся, встал на четвереньки, и опершись на руки, мощно лягнул Фиста ногами. Что это был за удар!
Удар пришелся Фисту в грудь. Гоат обладал страшной силой, поэтому нет нужды говорить что Фист отлетел на порядочное расстояние, и приземлился на спину. Что-то хрустнуло, и Фист поморщился от боли.
Но Фист мгновенно опомнился, вскочил и каким-то хитрым неуловимым движением оказался прямо под встающим Гоатом. А потом, резко выдохнув, нанес страшный удар тому в живот.
Гоат так и не встал, оставшись лежать на земле и свернувшись калачиком. Он открыл рот, судорожно пытаясь вдохнуть. По щеке изо рта прочертила дорожку кровавая капля.
Фист позволил себе расслабиться и выпрямиться в полный рост. Но его снова отвлек кот Ментатор, который провыл-промяукал такое:
- Удар коленом в живот нарушает кислотно-щелочной баланс желудка, нейтрал! Ай-ай-ай, нельзя так, ох нельзя! Нельзя так беспечно избивать воплощение того, что ищешь... Ай-ай-ай, нехорошо... - снова запричитал кот.
Внимание всех привлек ехидный демон, кроме внимания Гоата, который тихонько полез за пазуху...
А тем временем монолог кота, как тогда на валуне, опять прервал рыцарский сандаль, но на этот раз угодивший животному аккурат между ушей.
Не проронив ни звука, кот Ментатор свалился с дерева и остался лежать на спине, умилительно поджав лапки - хитрец даже в такие моменты умудрялся работать на публику! Но тут внимание снова привлек Гоат своим выкриком:
- Эй, лысый!
Гоат привалился к земле, опираясь о нее одной рукой, а другой рукой он сжимал нечто неизвестное, похожее на бумеранг, но с одной стороны деревянное, а с другой - железное, причем напоминавшее полый цилиндр, дыра которого смотрела на Фиста. Тот, не понимая в чем дело и чего ждать, удивленно смотрел на Гоата.
Тут неожиданно раздался резкий хлопок, из трубки на мгновение вылез язычок пламени только затем, чтобы так же неожиданно исчезнуть. В воздухе повисли клубы синеватого дыма. А когда они рассеялись, на полянке лежало два тела. Фист, у которого сильно кровоточило плечо и на глазах бледнело лицо. И Гоат, который потерял сознание от боли в животе.
Фист, однако, тоже скоро последовал "примеру" Гоата, успев только сказать Морону, чтоб тот принес флягу и напоил двух новых воинов отряда его кровью, которая утекает зря. Наполнением фляги занялся Тоня, успевший несколько привязаться к Фисту. Он хотел хоть как-то помочь раненному другу. Ну хоть исполнить последнюю волю умирающего...
Это, должно быть, услышал Морон, который затем наклонился над Фистом, что-то очень тихо прошептал, достал откуда-то мешок со странным порошком и присыпал им рану. Кровотечение остановилось. Как говорится, и волки сыты (флягу-то наполнили), и овцы целы (думаю, читатель, ты меня понял).
А скоро на полянку принесли еще два тела. Вернее - тушки. Одну - кабанью, другую - не менее бездыханную, чем кабанья, но еще живую - кота.
Первой занялся Тоня, второй - Морон. Несмотря на то, что каждый занимался своим делом, в обоих случаях дела эти были так или иначе, прямо или косвенно связаны с разделкой.
Гоата привязали к дереву, а Фист просто спал. Темные воины допивали его кровь. Отблески костра придавали немного мистичный вид всему происходящему, даже вещам, что уж были перенесены с места последнего привала и которые, на время забытые, без дела и порядка валялись кучей.
Таким, читатель, застал этот отряд падающий на лес вечер, успокаивая и обесцвечивая яркие и влажные дневные краски туманным покрывалом сумерек.

Ближе к ночи, когда кобан превратился в кучку костей в ямке, а усталые и голодные Морон с Тоней (увы, Фист все еще спал, восстанавливая силы) из воинов превратились в ленивых и сытых трутней, привязанный у дерева Гоат подал голос:
- Отпустите Гоата, Гоат хороший.. Или когда-то был таким...
Услышав Гоата, Тоня с Мороном, преодолевая лень, поднялись и подошли к нему. Сейчас Гоат напоминал человека... Или это просто игра теней?..
Тряхнув головой и прогнав мимолетную иллюзию, Морон спросил:
- Скажи, а почему бы нам не убить тебя прямо сейчас?
Гоат ненадолго застыл. В темноте, немного окрашиваемой в инфернальный цвет костром, было видно как он ухмыльнулся. Наконец, взяв себя в руки, Гоат молвил следующее:
- Вы уже поняли, что Гоат знаком с цивилизацией. Он владеет топором, искусством ближнего боя и палкой огня. Вам должно быть интересно, как Гоат докатился до такой жизни...
Морон и Тоня переглянулись. Морон нахмурился и опустил взор, а Тоня вынужден был разжать свои хрустящие кулаки. Им действительно было интересно кто такой Гоат, откуда он и как здесь оказался.
- Ну так расскажи нам, Гоат, свою историю, - попросил Морон.
Гоат несколько оживился и спросил:
- А вы потом отпустите Гоата? Он хороший... Вернее когда-то был таковым... Нет свободы - нет истории.
Морон и Тоня опять переглянулись. А потом вопросительно посмотрели на Гоата. Через некоторое время Морон сказал:
- У тебя есть мое слово Гоат. Я обещаю, что ни я, ни мои воины не станут тебя держать и делать больно. Если ты нам расскажешь свою историю.
- У тебя есть и мое слово. Я не стану тебя трогать, - молвил Тоня.
Услышав обещания, Гоат поерзал и приготовился к рассказу. Видно было, что внимание к его персоне льстит Гоату. Вот он прочистил горло с мерзким булькающим звуком, пытаясь избавиться от запекшейся крови. Сплюнул и сбивчиво начал:
- Господа, простите Гоату его речь - он.. около десяти зим не разговаривал ни с кем, кроме себя... Последней собеседник оказался более сладким для желудка Гоата, нежели чем для его ушей. Хе-хе..
Увидив, что Тоня опять сжал кулаки, он прекратил посмеиваться и продолжил:
- Простите.. Манеры Гоата пострадали так же как и речь... Когда то все было иначе, но это когда-то было очень.. Очень давно...

Очень, очень давно примерно на том же самом месте - или не на том же, но не так далеко от места, где был разбит лагерь отряда - остановились на привал двое благородного вида сэра, в сверкающей броне, при сверкающем начищенном оружии, с седеющими усами и волевыми подбородками - чертой, отличающей всех истинных рыцарей со светлыми и высоко моральными принципами. Тем не менее их принципы сейчас временно были забыты, ибо свой бал правила грубость, на котором в страстном танце кружились две страсти: жажда жить славно и прославленная жажда жить. Так что нецензурная брань весело разбавляла шум листвы и пение птиц:
- ...Ты <вырезано цензурой>, чего, ни<вырезано цензурой> не понял?? Мы идем в пещеру сейчас! Нам нужны эти...
- Но сэр, - попытался возразить ему рыцарь, выглядевший чуть моложе. - Он порвет нас на кусочки! Надо идти за подмогой!.. Нам не...
- Молчать, <вырезано цензурой>, когда с тобой говорит Аватар Света! - перебил его другой - Как ты смеешь сомневаться в наших силах?
- Но сэр!..
- Никаких "но", <вырезано цензурой>! Ты что же, <вырезано цензурой>, совсем о<вырезано цензурой>ел?!
- Простите, сэр, но вы - сука! Дракон растерзает нас на части! Я не хочу умирать! А вы, почтенный <вырезано цензурой>, ведете нас на верную смерть! Надо хотя бы подождать, когда он вылетит из убежища, войти в пещеру Скорби, взять Сандалии и убежать..
- Да как ты смеешь, <вырезано цензурой>, говорить со мной в таком тоне?! ТЫ?? Со МНОЙ!! Аватар никогда не отступит! Я - Аватар, куда тебе это понять, <вырезано цензурой>!
- Ах так, <вырезано цензурой>? Тогда вы, Сэр... <вырезано цензурой>, идите один. Я не хочу умирать.
Старший рыцарь - Аватар - побагровел.. Но выдержка и годы жизни заставили его сдержаться и он лаконично и с достоинством сказал:
- Иди на<вырезано цензурой> отсюда. Пусть проклятье хауса падет на твою голову. Я пойду и добуду их один. И сделаю так, что ты увидишь момент моего триумфа и пожалеешь, что не со мной.
- Я буду ждать вас здесь, благородный, <вырезано цензурой>, сэр! Несмотря на то, что вы думаете, я верен вам и Братству, <вырезано цензурой>!
Но Аватар уже углубился в лес и не слышал своего оруженосца. Да, по-сути, ему было глубоко наплевать, пойдет он с ним или нет... Его физические данные, так же как и интеллектуальные, были развиты до очень высокого уровня. Он владел магией так же хорошо как и мечом. И море было Аватару не то что по колено, но уж по пояс - точно.
А оруженосец не торопясь пошел обратно, бросил вещи среди каких-то коряг. Снял броню, поточил топор. Нарубил дров, собрал хворост и развел костер. А потом пошел туда, где, как он помнил, текла речушка. Он хотел остудить разгоряченные походом тело и разговором с Аватаром душу. Но когда он, наконец, нашел речку и спустился к воде, он не увидел своего отражения.
Вместо этого, прямо на переливающейся бликами солнца водной глади он увидел как Аватар входит в пещеру дракона - Аватар исполнил свое обещание показать своему непутевому оруженосцу момент своего триумфа. Он не таился, но шел гордо и не торопясь, с мечом наизготовку. Изображение было необыкновенно четким, и было видно каждого жучка, ползающего по костям с драконьих обедов. Пол пещеры был отполирован крепчайшей чешуей дракона и исцарапан его же острейшими костями. Под потолком оруженосец ожидал увидеть летучих мышей, но он забыл, что логово дракона кроме жучков, мух и прочих насекомых делить с ним не может, так как все живое подвластно драконьему страху.
Пока оруженосец увлекся деталями, Аватар вышел в залу пещеры, где лежал дракон. Тот почувствовал приближение Аватара заранее. И нельзя было сказать, что дракон был доволен положением дел. Он был раздражен, так как не любил заниматься делами во время обеденного перерыва. Вот он и лежал, раздраженно щурясь на вход в залу и лениво пощелкивая хвостом об пол.
Аватар остановился и с пафосно-каменным ликом что-то сказал. Не надо было быть магом, чтобы понять: он потребовал у дракона Белые Тапки Рыцаря - опаснейший магический артефакт, который дарит обладателю почти полную неуязвимость из-за получаемой способности уворачиваться абсолютно от любых ударов. Легенды гласят, что воин, одевший их, равнялся по силе небольшой, но крепкой армии.
Уголки рта дракона опустились и он икнул. Ну очень сильно он не любил, когда его отвлекали от еды. Затем дракон что-то сказал.
Оруженосец перевел взгляд на лик Аватара. Тот опустил взор и густо покраснел. Его левая рука поскребла усы - оруженосец хорошо знал, что означает этот жест, ведь он не раз бывал со своим сувереном на светских мероприятиях. Аватар так делал, когда его упрекали в невоспитанности и когда он осознавал то, что упрекающий бесспорно прав. Видимо сейчас дракон сообщил Аватару, что тот бесцеремонно оторвал его от трапезы. Потому что Аватар склонил голову в учтивом извиняющемся поклоне и.. развернувшись, вышел прочь из пещеры.
Выйдя на воздух, он убрал меч в ножны, раскурил трубку и присел на какой-то валун. Судя по всему, Аватар решил дождаться окончания драконьей трапезы..
Но тут порыв ветра сорвал с воды картину задумчивого Аватара мелкой рябью.
Оруженосец моргнул, посмотрел на солнце, а когда опустил взор на водную гладь, он увидел изображение какого-то существа, больше всего похожего на козла. Он смотрел на воду, стараясь не моргать, чтобы не пропустить ничего. Но картинка не менялась. Начиная подозревать что-то неладное, оруженосец невольно начал чесать затылок. И только тут сообразил, что козел в воде, скорчив интеллигентную задумчивую рожу делает тоже самое. Тогда он протянул руку к голове к тому месту.. где у него теперь росли рога.... И, резко вскочив, побежал прочь...
А лес взорвался звуком множества хлопающих птичьих крыл, до смерти напуганных страшным воплем... Воплем Гоата.

Ночной лес взорвался звуком множества хлопающих птичьих крыл, напуганных страшным предсмертным воплем... Воплем Гоата.
Не успевшие даже испугаться Морон и Тоня оглянулись назад. Сзади них на расстоянии двадцати шагов стоял бледный, но уверенный в своих силах Фист, окруженный клубами дыма и сжимавший похожую на бумеранг, но такую странную палку огня. Его глаза светились огнем удовлетворенной мести обманутого, но добившегося справедливости человека.
Тоня перевел взгляд на Гоата - его остекленевшие глаза мистично светились адским пламенем догорающего костра и..покоем. Тоня снова резко обернулся к Фисту и гневно - ему понравилась история - вскрикнул:
- Но мы же обещали!..
Но его перебил Морон:
- Правильно, Тоня, правильно... МЫ обещали... И мы с тобой выполнили оговоренное...


Глава 6 : Прикосновение к Нетленному.

"Однажды Заратустра - не тот обалдевший
от собственной крутости тип, которого
создала не очень здоровая фантазия
господина Ницше, а реальный пророк Заратустра,
основатель древнейшей, удивительно светлой
и доброй религии, тот самый Заратустра,
которого называют первым магом,
- спросил у Творца, как лучше избавиться
от Зла на этой Земле? И творец,
чье имя было - Ахура Мазда, ответил:
- Скажи, Заратустра, что лучше -
всю жизнь просить чьей-либо защиты,
встречая на своем Пути преграды,
или же отыскать в душе силы, такие,
чтобы зло уже не могло причинить тебе вред?"

Д. Зима и Н. Зима. "Тайна имени

"- Не должны ли мы вернуться и пройти
этот Другой Путь впереди нас,
этот длинный жуткий путь, - не должны
ли мы вечно возвращаться? - так
говорил Заратустра , и говорил все
тише: ибо страшился своих
собственных мыслей и задних мыслей."

Ф. Ницше. "Так говорил Заратустра""

Той ночью ни Морон, ни Фист, ни Тоня не сомкнули глаз. Они долго обсуждали события дня и последующей ночи. Морон кратко пересказал Фисту историю, рассказанную им с Тоней ныне покойным Гоатом. Из этой истории - если она правдива - вытекало, что цель их пути близка. Близка в том случае, если Аватар потерпел поражение. Но по той же причине и далека - как известно, драконы являются долгожителями. Их партия не имела никаких шансов в открытом противостоянии с драконом.
Если же Аватар победил и забрал Белые Сандалии с собой, то они оказывались утерянными - самое последнее упоминание о них содержало указание на то место, к которому они шли.
Морон поведал еще много чего интересного в ту ночь. Он, как читавший летопись, в которой упоминались Сандалии, склонялся к тому, что Аватар по каким-то причинам не смог их добыть. То есть, потерпел неудачу в своей миссии. В качестве обоснования он приводил тот факт, что если бы Сандалии были добыты Аватаром, то они непременно были бы использованы Светлыми в войне тех времен. И они бы склонили чашу весов в пользу Светлых. Но в той войне последние проиграли, и были рассеяны. Тогда глава Ордена Света вынужден был подписать мирный договор на ужасно невыгодных условиях, после чего был низложен и убит своими же. Его сподвижники погрязли в смуте и междоусобицах в борьбе за власть, заставляя сотрясаться останки ослабленного Ордена в последнем страстном и агонизирующем танце - танце Смерти. И без того уже редкие ряды Ордена продолжали стремительно редеть. Знак Ордена - Крест - стал иллюзией, так как большая часть из последних рыцарей Света потеряли свою невинность, окончательно утеряв смысл того, чему они служили. Да и был ли он тогда, этот смысл? Есть ли он сейчас? Так или иначе, в прямом или переносном смысле, останки некогда могучего Ордена пали. Те немногие, кто остался верен духу Ордена, вынуждены были затаиться, чтобы спасти те знания, что были накоплены, надеясь передать их редким, но все же появляющимся время от времени последователям...
То страшное время история запечатлела в себе под названием Великого Крестопада...
Темные так и не смогли окончательно задавить Орден... Явно... И вынуждены были смириться, пытаясь извлечь выгоду из того, что имелось. В настоящее же время, после краткого, но стремительного периода процветания и роста, Орден опять приходит в упадок - не потому, что опять разразилась война... Нет. Просто люди утратили Веру, они утратили возможность смотреть вперед смело и уверенно, ведь даль застилают облака неизвестности. То, что сейчас называют Орденом, пытается собрать силы воедино, собрать под свое крыло тех, кто сможет принести пользу.
Фист и Тоня слушали рассказ Морона затаив дыхание - оба открыли для себя нечто новое. Фист никак не ожидал от темного наемника такой осведомленности и просвещенности. Он даже стал подозревать то, что судьба удостоила его чести путешествовать в одном отряде с темным Аватаром, но он откинул эту мысль как слишком уж лестную. Тоню же удивила такая богатая история Ордена, к которому он, как оказалось, имел самое прямое отношение - он был оруженосцем старого Светлого рыцаря, который и отправил его на это задание. Но почему тот ему ничего не рассказывал? Вообще ничего...

Но, наконец, наступил рассвет, который нежно сорвал покрывало ночи со спящего леса, заставив теней вздрогнуть и раствориться в воздухе, звенящим легкой прохладой и просыпающимися от беспокойного сна птицами.
Но не все тени ушли. Гоат внес некоторую долю хаоса в понимание сложившейся ситуации. Между тремя членами отряда, еще вчера общавшимися как хорошие знакомые, залегли легкие тени недоверия - никто, даже уже Тоня, не верил в случайности. Эти несколько дней - и, в особенности, эта ночь - изменили его достаточно сильно. Он стал выглядеть на свой возраст. Если раньше его и могли перепутать с юношей, то теперь Тоня был мужчиной средних лет, который, правда, еще не забыл всех прелестей юности. Неужели проклятие хаоса настолько сильно, что влияет даже на тех, кто контактирует с проклятым?
Шли молча, каждый в своих мыслях. И никто не мог точно сказать, о чем думает другой. Разве что примерно: о судьбе...
Но так или иначе, их мысли прервал неожиданный запах... Запах застарелого тлена. Отряд остановился для совещания в начинающем редеть лесу.
- Мы почти у цели, - сказал Морон, показывая бронированной рукой в направлении, откуда ветер доносил сей неприятный запах. Несмотря на тяжелую атмосферу, путники, украдкой глядевшие на небо в ожидании черных загадочных облаков - верного признака драки - наблюдали лишь ясное небо. Что, как выяснилось, смущало их еще больше. Постояв немного в молчании - добавить было просто нечего - отряд двинулся дальше.
И довольно скоро им открылось ошеломляющее зрелище: поляна перед пещерой дракона была усыпана костями каких-то мелких животных, при ближайшем рассмотрении которых, выяснилось, что кости эти - птичьи. Они валялись тут и там на темной, бесплодной, как будто вытоптанной земле. Где-то недалеко от огромного входа в пещеру были разбросаны камни различных размеров, которые идеально подходили для засады.. или убежища. Путники невольно вспомнили рассказ Гоата, в котором упоминалось, как Аватар ожидал пока дракон трапезничает, куря трубку и прислонившись к какому-то валуну. Может, это те же самые камни.
Осмотрев окрестности, было обнаружено кострище, рядом с которым валялись пара свежих птичьих остовов и вороньи перья. Морон сделал вывод, что их кто-то употребляет в пищу... Причем уже довольно долгое время. Очень долгое.
Решив поскорее оставить это злое, усталое место с запахом смерти, они двинулись к пещере Скорби. Не таясь, так как Морон пояснил бессмысленность этого:
- Дракона там нет... Иначе мы бы не смогли подойти так близко из-за страха, который буквально пропитывает местность вокруг места нахождения драконов.
Тоню это, с одной стороны, обрадовало, с другой - расстроило, ведь это означало, что Аватар, скорее всего победил в той битве, и Сандалий в пещере нет.
Желая поскорее прояснить ситуацию, отряд двинулся в логово.
Пещера приняла их, естественно, неприветливо и лениво. Пыльные отполированно-исцарапанные полы как бы говорили, что их здесь никто не ждет. Что здесь вообще никто и никого не ждет уже очень, очень давно..
Все трое просто потерялись во времени. Казалось, что оно в пещере стоит на месте... Или что такого понятия как время в ней не существует. Только протяжные и резкие звуки их шагов, которые старые стены швыряли обратно в идущих вместе с их шипящим шепотом "мы помним, все помним...", возвращали некое подобие ощущения реальности происходящего, и реальности в целом. Вот на потолке зашевелились крылатые дети ночи - летучие мыши - похоже, единственные жители этого места. Наконец-то путники до конца поверили в то, что дракон здесь больше не живет.
После непродолжительного блуждания по огромным залам и коридорам, они нашли зал, полный костей крупных животных. В этом зале дракон и обедал.
Посреди зала возвышался огромный остов - все сразу поняли чей. Он застыл навсегда, накрыв собой кости быков, ланей и прочей живности как сухая, старушечья рука накрывает мертвую муху... Было видно, что дракон умирал в муках, не своей смертью. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что никакие его кости не повреждены, в частности - крылья, которыми они любят, по легендам, просто выметать своих врагов. Перепонки были бы порваны местами и хрящи поломаны, если бы по ним били оружием. Но, стало ясно, что дракон умер не в бою... И стало ясно, что Аватар так и не дрался с драконом. Этот вывод просто шокировал Морона, Фиста и Тоню. Почему? Неизвестно...
Но тут Тоня, бродивший по залу, вокруг огромного остова, подошел к голове скелета крылатой рептилии. И заметил он следущее: что во рту у дракона остался скелет какого-то животного, одно из ребер которого пробило насквозь верхнюю-заднюю стенку горла, и, судя по всему, попав в черепную коробку, повредило его мозг.
- Дракон умер во время обеда, - прокомментировал открытие Фист - Вот ирония судьбы... Его жертва смогла отомстить хотя бы после своей смерти. И решила тем самым судьбу мира...
Оставив останки дальше предаваться вечному отдыху, они пошли в сокровищницу, попасть в которую можно было только через обеденную залу, что было бы проблематично, если бы дракон жил.
Там они не обнаружили особых богатств, но посреди комнаты размещался пьедестал, окруженный кольцами ступенек, на котором они увидели обычные рыцарские сандалии, правда белого цвета. В зале царила совершенно особенная атмосфера, поразившая всех вошедших своей отрешенностью от этого мрачного места.
Вошедшие так и застыли у входа, сбившись в нестройную кучку. Вот она - цель их недолгого, но насыщенного и загадочного пути. Каждый думал о своем. Морон и Тоня видели в Тапках цель своего путешествия; надо сказать, что цели их рознились и отличались друг на друга как огонь и вода.
Фист тоже видел нечто. Точнее он тоже видел цель своего путешествия, но только сейчас понял, что целью его собственных поисков на данный момент времени тоже стали Белые Сандалии.

Вот так, читатель. Длинная партия в покер моего рассказа подходит к тому моменту, когда игроки, уже сделав ставки и поблефовав вдоволь, вынуждены открыть свои карты. Что их ждет? Кто выиграет в результате? Этого пока не знал никто. Возможность заглянуть через плечо игроков в их карты представлялась нам ранее неоднократно. Точнее - в карты одного игрока - новичка Тони, который впервые сел за покерный стол жизни. И видели его карты не только мы. Но и Морон, и Фист. На его месте надо было пасовать скорее, чтобы проиграть меньше. Но сейчас для него было уже поздно что-то менять. Так же как и для остальных. И поэтому, чувствуя лучший расклад и видя только одного стоящего потенциального соперника - Фиста - Морон решает открыться первым.
Итак, Морон первый стряхнул с себя оцепенение. Предостерегающе посмотрел на Тоню с Фистом:
- Стойте где стоите. Так всем будет лучше.
Можно было бы подумать, что он решил позаботиться о своих спутниках. Но двое его подчиненных взяли оружие наизготовку и подошли ближе к Тоне и Фисту, остановившись, правда, на расстоянии пары шагов и удара. А это трудно было истолковывать как добрые намерения.
Затем он и остальные его воины начали медленно двигаться по направлению к пьедесталу. Тоне и Фисту оставалось только смотреть, ведь помешать они ничему не могли. Тоня осознал, наконец, свою неопытность в подобных вопросах и принял единственно верное решение - подождать. Фист же осознал свое бессилие, так как его серьги все еще лежали в мешке у Тони, а времени и возможности их достать не было. Да и отдал бы их сейчас Тоня, хоть и поздно, но разобравшийся в сложившейся ситуации? Фист этого не знал. Да и беспристрастные темные воины вряд ли бы это позволили.
Тем временем, темные подошли к пьедесталу и Морон отдал невидимую и неслышную команду одному из своих вампиров снять Сандалии с места, которое они занимали, похоже не один век - весь пьедестал и ступеньки был покрыт огромным слоем пыли. Только Сандалии блестели как будто вчера или, в крайнем случае, позавчера начищенные и отполированные.
Один из воинов спокойно поднялся по ступенькам черного мрамора и протянул руку... А дальше случилось неожиданное: один за одним, начиная с того, кто тянулся к Сандалиям, темные воины стали оседать на пол и на глазах сохнуть и рассыпаться, как будто их тела прожили за секунду сразу лет двести-триста. Когда последний воин из отряда нежити сполз и превратился в кучку пыли на полу, Морон вздрогнул, побледнел и тоже осел на пол, но правда, на этом все пока и закончилось.
Ошеломленные Тоня и Фист смотрели круглыми глазами то на Сандалии, то на Морона, который сидел опустив голову и, казалось, оцепенев, то друг на друга. Следующим решил открыть карты Фист.
Он, выпрямившись и немного побледнев, пошел по направлению к ступенькам, ведущих к пьедесталу. Стал подниматься.
Никто так и не понял каким образом, но Фист, не прекращая подниматься, поднялся за минуту только на пару ступенек. Со стороны казалось, что ступеньки уезжают назад, по направлению от пьедестала. Чувствовалось, что силы покидают Фиста все быстрее и быстрее.
Наконец, он выбился из сил и скатился с третьей ступеньки с таким грохотом, как будто одолел целый пролет. По приземлении он ударился головой об пол и потерял сознание.
Обессиленный, вспотевший, бледный и мрачно-озлобленный Морон, иронично усмехнулся, глядя как Фист рухнул на пол, подняв облако пыли. Таким образом тупо глядев на него секунд десять и не прекращая улыбаться, он перевел взгляд на Тоню:
- Ну что, светлый, твоя очередь!..
Тоня вернул ему взгляд, полный презрения и.. понимания.
- Ты ведь не являешься обычным наемником, правда?
Темный усмехнулся еще шире:
- Да.. Нейтрал это понял еще на рассвете.. Но не поверил себе. Для него, как он думает, слишком много чести оказала бы судьба, позволь ему идти со мной..
- Так кто ты, Морон? - прервал его Тоня.
- Какая разница кто я? Я сейчас проживаю всю свою жизни за жалкие минуты, светлый. Я еще жив только потому, что она была длинной... По твоим меркам. Но и меня ждет участь своих подчиненных. Не мучь меня вопросами, а лучше удовлетвори мое любопытство, и попробуй достать Сандалии.
Тоня подумал было, что Морон опять приготовил какую-нибудь уловку, но буквально пока он смотрел на него, у Морона стали вылезать волосы, пролегать глубокие морщины и появляться жуткие синяки. Тоня подумал, что если его слуги и прожили за несколько секунд свои три века, то Морон, наверное, уже прожил не меньше пятнадцати веков, и еще был жив!.. Вновь посмотрев на Фиста, который еще не пришел в сознание, Тоня увидел, что с ним ничего особенного не происходит. Жалость к Морону, который был похоже, обречен, и какое-то чувство понимания и родства с чем-то.. неопределенным, толкнуло его вперед, к ступенькам.

Вот он начал подниматься, медленно как Фист, но без особых усилий, как казалось со стороны Морону. Да, как он и подозревал, подняться и взять - не то чтобы использовать - мог только светлый. Но он не ожидал такого эффекта при контакте Сандалий с вампирами. Морон был уверен, что его воины смогут нести их в течении часов шести каждый, медленно осыпаясь и передавая их как по эстафете. Он знал, что каждый темный, кто дотронется до Сандалий, будет развоплощен. Его изначальный план был охмурить светлого, (в крайнем случае - заставить) чтобы тот принес Сандалии туда, куда нужно. Именно для этого он рассказал Тоне и Фисту кое-что из того, что он знал - хитрый ход, чтобы их запутать и расположить к себе. Мол ему нечего скрывать. Тогда, ночью, он действовал по старому плану. Однако честолюбие Морона (или отголоски общения с Гоатом, носившего проклятие Хаоса) заставило его повысить ставки и решиться поменять часть своих карт - он хотел выиграть наверняка. Он хотел позволить своим воинам сгинуть, но устроить демонстрацию якобы страшной участи тех несчастных, кто вынужден будет нести Сандалии. Конечно, пришлось бы держать их несколько часов под стражей, но потом все можно было бы объяснить заботой об их жизнях. По его расчетам, Тоня бы испугался Сандалий и расположился бы к нему, а нейтрал... Нейтрал был слабым звеном в его цепочке, звеном риска. Но он подумал, что Тоня в Сандалиях намного более опасен, чем нейтрал, который может рискнуть взять Сандалии и раскрыть обман. К тому же, сделай Морон все сам, не рискуя появлением опаснейшего светлого воина в Белых Сандалиях, Повелитель наградил бы его гораздо щедрее.
Но факт есть факт - его воины развоплотились одномоментно и он, Морон, сейчас тоже последует за ними. И все из-за того, что изменились правила игры - Сандалии стали явно сильнее и опаснее для темной стороны. Убийственная демонстрация их силы произвела впечатление даже на него. Он сразу осознал, что старые карты, которые он поменял на новые, были лучше. Но старого плана не вернуть, а нового не воплотить хотя бы потому, что его ждет смерть с минуты на минуту. Нейтрал все-таки рискнул... Морон в душе восхитился им. Что они ему, эти сандалии? Что они для него? Он сыграл ва-банк... Его поступок, бесспорно смелый, продемонстрировал несостоятельность Морона как потенциального хозяина артефакта (ведь он даже не сможет к нему подойти) и предотвратил обман по поводу того, что Сандалии убивают своего носителя. Фист раскрыл мотивы Морона и для себя, и для Тони. Но Морон умирал, и ему уже было не до награды, не до планов, не до наказания за самовольное отклонение от принятого плана. Закрывая глаза, обессиленный, он успел увидеть, что нейтрал пришел в сознание и поднимается. И почему-то он за него порадовался. И потерял сознание... С улыбкой на устах.

Первое, что увидел Фист когда очнулся и начал подниматься, так это ужасно постаревшего Морона, которого он узнал с трудом. Некогда гордый, полный силы воитель превратился в старика, закрывающиеся глаза которого видели не одну тысячу зим. В них сейчас плескалась боль.. и радость.
Фист понял все без слов, сразу. Он теперь был уверен, что является одним из сведетелей смерти Темного Аватара. К которому он, к своему удивлению, успел несколько привязаться. Фист понял все, что планировал Морон. Но он не винил его, потому что понимал: иначе бы Морон не поступил. Да иначе и быть не могло. Ощутив в себе неожиданный прилив сил, Фист поднялся по-молодецки бойко, и бросил взгляд на Тоню, который прошел уже половину пути по ступеням.
Фист и здесь все понял без объяснений: новоиспеченный светлый проходил своеобразную инициацию. Фисту не нужно было видеть начавшие седеть Тонины волосы, не нужно было видеть наполняемых осознанием боли мира глаз светлого, чтобы понять это. Они двое - Тоня и Фист - выйдут из пещеры уже далеко не такими, какими вошли в нее... Он бросился к Морону, дабы проводить Темного Аватара в его последний путь.
Когда он присел подле Морона, в глазах Фиста все плыло.. Нет, ему не было плохо.. физически. Перед его мысленным взором стоял Темный Аватар, всегда принимавший здравые решения, гордо несущий груз своих лет и болезненного, жесткого и жестокого опыта. Он понял, что каждый раз когда мир теряет ТАКИХ людей, он становится - хоть и не на много, но все же - более пустым, с такими как Морон из мира навсегда уходят и теряются безвозвратно столько воспоминаний, столько красивых закатов, которые наблюдали их глаза, столько амбиций, идей, афер и идеалов, таких плодов духа, которым не учатся, но приобретают потерями и болью, своей и чужой...
Он понимал это, и от того тягостнее было Фисту от его бессилия и невозможности помочь. Все, что он мог сделать, это взять один из мешков Морона и подложить его ему под голову.
Тут он заметил, что в мешке что-то шевелится. Не мешкая он открыл его и увидел в нем того, про кого уже все давно забыли: в мешке, связанный и с кляпом во рту, валялся взъерошенный демон - кот Ментатор. Так же поверхностный осмотр вещей Морона обнаружил еще кое-что: мешочек, в котором лежали его травы и прочие детали, необходимые тому, кто занимается науками магическими и бесполезными для всех остальных. В том числе и для Фиста, увы.
В полном отчаянии Фист наклонился к Морону и яростно прошептал ему на ухо:
- Тебе не время уходить, Темный, не время! Слышишь?!
Но Морон не слышал и продолжал умирать.
Тогда Фист взял руку Морона и так застыл. Более он не мог сдерживать своих слез... Как пес войны, он оплакивал боль мира. Как фанатик, разочаровавшийся в своем боге. Как светлый, понявший невозможность царства абсолютного добра. Как темный, уставший творить зло. Как потерпевший неудачу паломник, который искал баланс - грань, которой нету между добром и злом...
И тогда он проклял Богов этого мира, он проклял Начало, он проклял Конец. Он проклял Их желание все подчинить и покорить своей воле, лишь потому, что такова Их воля. Он проклял Их желание сделать сущее гладким, как зеркало и как Их отражение в нем. Он проклял то, что лишь в этом суть Их воли... Воли к власти, которая прорывается сорной травой сквозь каменную кладку дороги Познания, когда Они говорят о Добре и Зле и об оценке ценностей. Он проклял Их желание создать мир, перед которым они бы хотели преклонить колени в последней надежде и опьянении увидеть в нем отражение Своего величия... И такую речь обратил он к небу:
- Не становление Ваше является вашей опасностью и концом вашего Добра и Зла, мудрейшие! Но сама Ваша воля - воля к власти - неистощимая, творящая воля к жизни! Но чтобы Вы поняли мое слово о Добре и Зле, я скажу Вам еще свое слово о жизни и свойстве всего живого.
Фист гордо поднялся, устремив свой взор вверх, сквозь потолок, туда где в тесный клубок переплетаются реальность и сон. И его ярость и гнев резали пласты тонких миров как заточенный меч податливую плоть. И знал он, что от меча его слова не укроются те, кому говорил он, глотая слезы.
Сжав кулаки, и глубоко вдохнув, он продолжил свою речь:
- Все живое проследил я, я прошел великими и малыми путями, чтобы познать его свойства. Стогранным зеркалом ловил я взор жизни, когда уста ее молчали, дабы ее взор говорил мне. И ее взор говорил мне! Но где бы ни находил я живое, везде слышал я и речь о послушании. Но тому повелевают, кто не может повиноваться самому себе. Таково свойство ВСЕГО живого! Но понял я, что повелевать труднее, чем повиноваться. И не потому только, что повелевающий несет бремя всех повинующихся и что легко может это бремя раздавить его. А потому, что повелевая, велящий должен еще искупить свое повеление. Своего собственного закона он должен стать судьей, и мстителем, и жертвой.
Фист вошел в состояние некоего транса, он был в пещере, но его не было в ней. Тоня, который уже почти дошел до верха лестницы, услышав Фиста обернулся... И слезы покатились из глаз его, так как понял он, кому Фист бросает вызов, почему, и чем это закончится. Но он не мог остановить его. Он должен был идти своим Путем. Идти до конца. Или остановиться, вернуться и не возвращаться к нему более.
А Фист все продолжал, и не было силы на свете, способной остановить его речь, и не существовало мест, где можно было бы укрыться от звуков голоса его:
- Так слушайте же мое слово, Вы, мудрейшие! Удостоверьтесь серьезно, проник ли я в сердце жизни до самых корней ее сердца! Везде, где я находил живое, находил я волю к власти; и даже в воле служащего находил я волю быть господином! И меньший отдает себя большему, чтобы тот радовался и власть имел над меньшим - так приносит себя в жертву и больший и из-за власти ставит на доску жизнь свою. В этом жертва великого, чтобы было в нем дерзновение, и опасность, и игра в кости на смерть!
И вот какую тайну поведала мне жизнь: "Смотри, - говорила она, - я всегда должна преодолевать самое себя". И поистине, где есть закат и опадание листьев, там жизнь жертвует собой из-за власти! Морон знает это... Он не отрекся от своего знания, и потому умирает. Но его время еще не пришло. И я, Фист, повелеваю Вам, мудрейшие, ибо сейчас дано мне такое право... Лучше погибну я... Но и я не отрекусь от этого знания!
И он замолчал. А Тоня в этот момент возложил свои руки на Белые Сандалии и взял их. И тут в головах Фиста, Тони и Морона взорвались два голоса, дополнившие друг друга в столь редком для них Единстве:
- ТАК ТОМУ И БЫТЬ!
- ДА БУДЕТ ТАК!
И этот двойной клинок грубо вспорол слои реальности, оставив глубоки шрамы в душах троих, кто их слышал.
И выпрямился изможденный болью мира Тоня - Новый Аватар Света, сжимая в руках Сандалии.
И открыл глаза состарившийся Морон - Темный Аватар.
И упал бездыханным Фист - ибо нету места в мире Аватару Меры и Балланса.

Из пещеры медленно и устало вышли трое: сутулый Морон, оставивший в пещере ставший слишком тяжелым для него панцирь, нес на руках Ментатора, который с тех пор как у того изо рта вынули кляп, не проронил ни слова, и Тоня, несший в своем мешке Белые Сандалии Рыцаря, которые тяготили его тело и душу огромным грузом... Грузом совести.
Морон остановился и опустил кота на землю.
Ментатор, отошел на несколько шагов, оглянулся. Тогда Морон ему кивнул, и Ментатор, горестно мяукнув, не оглядываясь помчался во тьму - здесь ему больше делать было нечего.
Тоня невольно вспоминал слова пророчества старой валькирии. В результате она оказалась права.
Тяжело было сказать, сколько времени провели они в пещере. Была холодная ночь... Холодная осенняя ночь.
Холодный ветер пронизывал странную пару до костей. Тоня упал уже второй раз - Сандалии были слишком тяжелы для него. Хоть они и не убивали его, но сильно утомляли. Тоня нес их недолго - после последнего часового привала они шли минут пять - но уже выбился из сил. Но тем приятнее им было увидеть отблески костра в той самой куче валунов и камней, где они - когда-то так давно - уже видели кострище.
Когда они вошли в круг света, освещаемого костром и их глаза перестало немилосердно резать пламя, Тоня и Морон разглядели существо, которое деловито занималось ощипыванием и разделкой тушек. Куча вороньих перьев исключала любые вопросы, чьих именно.
Оно - иначе было тяжело назвать существо, дряхлое и очень похожее на обезьяну, хоть и было одето в мешковатую серо-мышиного цвета рясу - оторвалось от своего занятия и обратило свой взгляд сначала на Морона. Два старца скрестили свои тысячелетние взгляды и так смотрели какое-то время друг на друга. Потом одновременно опустили их. Сейчас им нечего уже было делить, ибо оба уже ничего не имели.
Потом оба посмотрели на Тоню, который уже знал, КОГО они встретили у костра. Так, ни слова не было сказано. Вновь пришедшие сели к костру и рефлекторно протянули к нему руки.
Через какое-то время Оно - так и будем его называть, чтобы не тревожить залеченные, но все еще кровоточащие время от времени глубокие шрамы седой древности - приготовило ужин и все трое его съели, правда без особого аппетита. Просто чтобы отвлечь хотя бы ненадолго свои мысли и занять чем-нибудь дрожащие руки. Потом они долго всматривались в пламя и каждый снова думал о своем.
Оно думало о многом... в течении всего времени, что находилось у пещеры. Поэтому сейчас мысли этого существа были заняты обычными подсчетами, результат которых должен был отразить время, проведенное Тоней и Мороном в пещере. Но Оно не хотело прилагать особых усилий на подсчет таких неважных деталей, на учет того, чему давно потеряло счет - времени. Даже если учитывать весь калейдоскоп похожих одна на другую зим, получалось немного.. по меркам Оно: пятьдесят-шестдесят, не больше.
А Морон вспоминал двойной голос, решивший участь всех троих: его - Морона, Тони и Фиста... Он вспоминал речь Фиста, которую слышал как сквозь дымку, полную гнева и боли, усталости и бунтарства... Полную Силы... Морон не заметил слез, что начали катиться из его глаз, он все вспоминал, снова и снова... Снова и снова...
Тоня же вспоминал лицо Фиста, озаренное печатью усталого триумфа... Он нашел свой Баланс... И унес его с собой, прочь из этого недостойного этого Балланса мира, ибо каждое знание, каждая награда или каждое наказание не должно падать с неба, а должно быть заслужено.
Он так же вспомнил, как они оставили тело Фиста. На пьедестале черного мрамора, где раньше покоились Сандалии. Он вспомнил еще не только бездыханное тело, но и момент их знакомства. Охоту... Странные переплетения линий судьбы, цепочка непроиложных "или-или", которая неминуемо вела к текущей развязке. Но по-другому быть не могло. Просто не могло быть иначе.
Поглощенный своими мыслями, лежа на боку, Тоня не заметил как плавно скатился в сон...

А сон был не из самых приятных.
Тоне приснилось, что они трое сидят у костра: Оно, он и Морон.
Вдруг поднимается пронизывающий не то чтобы кости, но даже душу ветер. И вдруг, в круг света входит Некто, от которого веет запредельной Тьмой, и смотрит на Морона. Морон же спокойно выдерживает взгляд и говорит:
- Лучше погибну я, но не отрекусь от этого знания.
- Но осознаешь ли ты, что твое время еще не пришло?
- Да.
- Что ж... Но я не могу тебе позволить оставаться моим Аватаром. Ты понимаешь почему.
- Да.
- Да будет так.
И кивнув, Некто исчез, так же неожиданно как и появился...

Тоня проснулся в холодном поту и сразу бросился к Морону.
И снова холодная хрустальная пелена, хоть как-то преукрашиваюшая боль мира, заставила ее радужно переливаться и играть бликами в зеркалах души.
И рука старца на плече.
Оба знали Кто приходил, пока они спали. Оба знали чего Он хотел.
И теперь оба знали, что желаемого Он не получил и уже не получит, ибо ушел не в одиночестве.


Вместо заключения.

"Вот, рука господа не сократилась на то,
чтобы спасать, и ухо его не отяжелело
для того, чтобы слышать.
Но беззакония ваши произвели
разделение между вами и богом вашим,
и грехи ваши отвращают лицо Его
от вас, чтобы не слышать..."

Книга Исаии, 59:1,22. "Библия"

Гостиный зал, освещенный неверным светом камина, снова затопил поднявшийся шквал ругани, смеха, протестов и одобрений. Наш рассказчик покачал головой и отхлебнул из своей кружки, которую держал в могучей руке. То же самое сделал его собеседник, являвшийся его полной противоположностью: во-первых, он все время молчал, во-вторых был маленьким и щупленьким. А еще он сидел на стуле, подобрав колени под свою гигантских размеров рясу серо-мышиного цвета, которая, кстати, его полностью скрывала, и далее свободно ниспадала на пол.
Тут воздух снова прорезал богатырской силы "ИК", невольно заставив всех притихнуть и удивленно посмотреть на его источник. Хотя смотреть было решительно не на что - набор стандартен: невзрачность со свиными от пьяной проницательности глазками. Пожалуй, этого будет достаточным для описания сего субъекта. Подняв неверную руку и указав на столик, где сидела странная парочка, пальцем, на котором блеснуло кольцо неуязвимости, сей гость молвил:
- Неужели, бард, ты думаешь, что мы поверим твоим сказкам? - тут последовала задумчивая пауза и не менее задумчиво-задиристый "Ик". Только после чего он и продолжил - Ты что, там был что ли? Но мы слышали историю о благородных Аватарах, и не было сказано ни слова о двух попрошайках!
Большой человек оторвался от кружки и спокойно посмотрел на говорившего, сказав:
- Я не бард, я - воин.
Рассказчик продолжал ждать, когда "Ик" понимающе моргнет.
Но гость так и не понял. Вместо этого он сжал руку в кулак и резко ударил ей в ладонь другой руки, выкрикнув гневно:
- Брехня!!!
Как обычно это бывает, толпа чувствительна к сильным эмоциям, которые начинают расходиться в ней и заражать собой каждую свою составляющую, каждую свою ячейку. Как круги по воде, от брошенного в нее камешка. Или как лающая на прохожего уличная шавочка, которой не понравился дух его благовоний, своей трусливо-гневной брехней натравливающая на него стаю голодных уличных псов, только и ищущих, на кого бы накинуться...
Так вот, этот выкрик зажег в некоторых подвыпивших людях огонь... Огонь жажды крови, неважно чьей, неважно за что. Небольшое, но жгучее пламя инстинкта шакала. А может быть, просто обычную искорку хорошей драки. Но так или иначе, в защиту рассказчика высказался голос из другого угла гостиного зала:
- А ты-то сам там был, убогий, чтобы судить - вранье это или нет?
И он нашел поддержку, что выразилось в одобрительных выкриках праведного гнева. Гости раскололись на два лагеря, которые объединяло только одно: желание подраться.

Тоне стало противно, когда он увидел, что люди готовы наброситься друг на друга ни за что. Вот посыпались первые угрозы... Вот первый удар, вопль боли... Обиды... Ярости... Ловина сорвалась, и уже ничто не могло остановить ее величественного и грозного бега. От нее можно было только укрыться.
Что Тоня и его спутник и поспешили сделать.
Быстро вскочив из-за стола, они начали пробиваться к выходу сквозь беснующуюся толпу полулюдей-полушакалов, уклоняясь от ударов и стараясь никого не трогать - люди есть люди, и их ничто не изменит.
Но тут Тоня краем глаза увидел блеск кинжала и уклонился от удара, не останавливаясь. Но тут стальной всполох опять резанул ему глаза и Тоня осознал, что кто-то целенаправленно за ними охотится.
На этот раз Тоня не уклонился, а перехватил руку с кинжалом. В одно мгновение он успел разглядеть ритуальный нож с загадочными письменами на лезвии. И кольцо неуязвимости на пальце.
И тут Тоня не выдержал. И можно ли его винить? Хотя задира и был слабее и наказать его не было делом справедливым и достойным Аватара Света. Тем не менее Тоня отдался своим эмоциям. А то, что справедливости нет в этом мире, он понял еще тогда, в пещере.
Хладнокровно и с ехидной улыбкой на лице, Тоня выполнил хитрый прием, отобрав кинжал у убийцы - в том, что это не обычная задиристая пьянь, а опытный профессионал, теперь сомневаться не приходилось. Тем с большим удовольствием, почти с наслаждением он мучительно медленно вывернул ему руку, которая в результате сломалась в двух местах.
Зал наполнил вопль такой ужасной боли, что люди невольно замерли, прекратив драку, и уставились на Тоню и рассыпавшись по сторонам.
А он продолжал делать свое дело холодно и точно. В то время как жертва начала бледнеть от боли и потери крови - один из переломов оказался открытым, из раны струей лилась алая кровь - Тоня сорвал кольцо неуязвимости с ее руки, попутно сломав палец. Кинул его на пол. Затем отпустил несчастного, который сразу же рухнул на колени, и так застыл.
От болевого шока он перестал орать, тупо глядя на вытекающую кровь вместе с жизнью из страшной рваной раны, откуда торчал обломок кости и рваные жгуты мышц. В зале повисла тишина. Такая тишина бывает, когда смолкает барабанная дробь перед самым моментом казни. Тут Тоня неожиданно заговорил:
- Осознаешь ли ты, что твое время еще не пришло?
Несчастный вздрогнул, и хриплым блеклым голосом ответил, со страхом и... пониманием глядя на Тоню:
- Да!..
Тоня продолжал:
- Что ж... Но я не могу тебе позволить остаться. Ты понимаешь почему.
Убийца ответил. И ответил гордо:
- Да!
Тоня вздрогнул, и долго смотрел в глаза этому человеку. Затем с трудом он проговорил следующее:
- Да будет так...
И бросил кинжал на пол, а затем вышел в след за своим спутником вон.

Выйдя на улицу, он увидел своего спутника, сидящего у стены трактира и прислонившегося к стене. Капюшон был откинут и в холодном и безразличном свете Луны Тоня увидел, что лицо старика было взмокшим, а глаза наполнены болью. Тоня все понял без слов - появился у него такой дар. Он просто присел рядом и посмотрел на Луну, чувствуя что опять бессилен: рану, оставленную ритуальным ножом, не мог залечить даже он, Аватар.
Тут неожиданно, первый раз за все то долгое время, которое он знал старца, тот заговорил:
- Не переживай, юный Аватар... Да будет так.
Тоня снова вздрогнул, но ничего не ответил. Тем временем он продолжал:
- Я понял многое за те века, что провел у пещеры Скорби. Понял я среди большего и меньшее: артефакты, по силе подобные Белым Сандалиям, не должны находиться в этом мире, иначе они и будут им править. Поэтому я заберу их с собой.
Он замолчал, как будто к чему-то прислушиваясь. Затем заговорил:
- Ты не можешь больше оставаться Аватаром Света. Ты знаешь почему.
Тоня оторвал взгляд от Луны и посмотрел в тысячелетние глаза старца, которые как и его собственные, были наполнены слезами. Помолчав, он тихо сказал:
- Лучше погибну я, но не отрекусь от этого знания.
- Ты уже оплатил свое знание сполна... Аватар Балланса. И прервал Круг.
Так сказал бывший когда-то давно Аватаром Света.
И умер.

©Dral

Всего комментариев: 0